1. ДѢТСТВО

БЛАЖЕННЫЙ МАКСИМ, Схимоназъ Исповѣдникъ Бузлукскiй

Въ селѣ Ивановка Бузулукскаго уѣзда Самарской губернiи въ простой крестьянской семьѣ родился мальчикъ, которому при крещенiи дали имя Матвѣй. У Георгiя и Пелагеи это былъ первенецъ.

Съ раннего дѣтства Матвѣй возлюбилъ молитву и постъ, и богослуженiя въ церкви. Но лишь исполнилось мальчику семь лѣтъ, какъ отъ тяжелой болѣзни — оспы — онъ потерялъ зрѣнiе. "Тѣ силы — не силы, которыя не испытали борьбы”, — свидѣтельствуютъ святые Отцы. Потеря зрѣнiя подвергла отрока новымъ испытанiямъ. Бывало, затѣетъ дѣтвора "жмурки” — и онъ съ ними. Вертится на мѣстѣ съ завязанными глазами — хотя и безъ того ничего не видѣлъ, а вокругъ радостный визгъ, хлопанье въ ладоши, "поймай, поймай!” Ручонки мальчика разсѣкаютъ воздухъ, но не могутъ уловить ни одного изъ играющихъ. Горько становится на душѣ Матвѣя. Вдругъ чей-то локотокъ схваченъ. Это опять была имъ поймана его младшая сестренка Танюша, сознально замешкавшаяся около брата.

Впослѣдствiи, въ годы тяжелыхъ испытанiй для Церкви именно она — Татьяна Георгiевна — раздѣлитъ скорби и напасти, которыя обрушатся на ея брата, будетъ заботиться о немъ до послѣднихъ лѣтъ.

2. МОНАСТЫРСКАЯ ЖИЗНЬ

Въ трехъ верстахъ отъ Бузулука находился Спасо-Преображенскiй мужской монастырь, раскинувшiйся на склонѣ по сосѣдству съ Атамановой горой. На склонѣ хребта находятся пещеры, гдѣ иноки, любящiе уединенiе, предавались безмолвной молитвѣ. Въ нихъ похоронены три подвизавшихся пещерника. За ними долина Iосафатова, по которой текутъ родники. Словомъ, мѣстность очень живописная. Въ особенности монастырь укрѣпился заботами прибывшаго сюда игумена Глинской пустыни Аполинарiя. Скончался онъ 11-го Октября 1864 года. Будучи въ Глинской обители, О. Аполинарiй былъ подъ сильнымъ влiянiемъ тамошнихъ великихъ подвижниковъ. Онъ старался прiучить себя къ ночному бдѣнiю, ради избѣжанiя искушенiй и бодрствованiя на молитвѣ. Въ ночь О. Аполинарiй привязывалъ себя длинными волосами къ стулу, на которомъ успокаивался отъ дневныхъ трудовъ. Какъ только задремлетъ и покачнется, стулъ дернетъ его за волосы, проснется, побудитъ своего ученика-послушника и начнетъ съ нимъ класть поклоны. У него тамъ былъ другъ, О. Евграфъ, который, тяжело болѣя, отказывался отъ посторонней помощи, не желая лишиться награды за труды. Смерть его была подвижническая. Съ улыбкой на устахъ, отлетѣла душа его въ горнiе обители къ ангеламъ и святымъ. Это настроенiе, принесенное имъ въ новую Преображенскую обитель, задало тонъ, которымъ жилъ монастырь до его закрытiя при большевикахъ. Святость въ братiи монастыря не могла не коснуться души инока-слѣпца Максима. О. Аполинарiй включенъ въ "Жизнеописанiя Отечественныхъ Подвижниковъ Благочестiя 18-го и 19-го вѣковъ” (1916 года изданiя).

Въ сiю обитель, какъ повѣствуетъ монастырская лѣтопись, 28-го Iюня 1886 г. по увольнительному свидѣтельству поступилъ Матвѣй Пелепцовъ.

Привезенъ былъ юноша въ монастырь родителями, которые, посадивъ сына на паперти монастырскаго храма, уѣхали. Вскорѣ монахи замѣтили Матвѣя:

— Ты чего, рабъ Божiй, сидишь?

Юноша повѣдалъ о томъ, что онъ оставленъ для жизни въ обители.

— Идемъ! — позвали его они.

— Да я слѣпой, — прозвучалъ отвѣтъ.

Монахи отвели его къ игумену, который спустя нѣсколько дней повелѣлъ облечь Матвѣя въ новую одѣжду.

Такъ остался юноша жить въ монастырѣ, гдѣ 15-го Мая 1896 года былъ постриженъ въ рясофоръ. Около 20-ти лѣтъ смиренный рабъ Божiй пекъ хлѣбъ на братiю и былъ звонаремъ. 16-го Августа 1905 года постриженъ въ монахи. Во второмъ таинствѣ постриженiя его нарѣкли Макарiемъ.

Монахъ Макарiй былъ извѣстенъ среди простыхъ людей. Къ нему со многихъ окрестныхъ селъ стекались убогiе, несчастные, больные, и онъ съ утра до темной ночи принималъ людей. Обиженнымъ былъ заступникомъ, больнымъ — врачомъ, сиротамъ — отцомъ, страждущимъ — утѣшителемъ. Монахъ Макарiй всѣхъ приходящихъ къ нему училъ страху Божьему, молитвѣ, труду, посту, терпѣнью, воздержанiю, всегда внушалъ мысль о смерти, о судѣ, объ адѣ, о cтрашныхъ вѣчныхъ мукахъ, райской красотѣ.

За дѣтскую простоту и кротость люди его любили и приходили за совѣтомъ съ вопросами и скорбями.

3. СХИМА

Городъ Бузлукъ. Преображенскiй монастырь. Фото начала 20-го вѣка

За кротость и послушанiе О. Макарiя облекли въ схиму, на дорогу новыхъ подвиговъ ступилъ Старецъ, сопровождаемый Божiей благодатью. По свидѣтельству его послѣдняго келейника, уже при жизни Схимонахъ Максимъ творилъ чудеса: слѣпымъ по его молитвѣ возвращалось зрѣнiе, глухимъ слухъ.

Однажды благочестивый отецъ привезъ О. Максима къ себѣ домой въ деревню Орловка Бузулукскаго уѣзда, чтобы тотъ благословилъ его дочь Агриппину на бракъ. Схимонахъ, положивъ крестъ на божничку, началъ молиться. Закончивъ молитву, онъ подозвалъ къ себѣ дѣвушку. "Разинь ротъ, — повелѣлъ Старецъ. И перекрестивъ открытый ротъ Агриппины, воскликнулъ: "О блаженная мати, выходи!”

Впослѣдствiи раба Божiя благополучно вышла замужъ. Въ домѣ у нее было много дѣтей: 7 дѣвочекъ и 2 мальчика.

Совершенно по иному сложилась жизнь подруги Агриппины, которая находилась въ тотъ день въ домѣ, куда былъ привезенъ О. Максимъ. Мужъ ея скончался и, желая вступить въ бракъ во второй разъ, женщина рѣшила взять благословенiе у Старца. Схимонахъ положилъ руку на ея голову и началъ молиться. Женщинѣ показалось, что не человѣческая рука коснулась ея головы, а цѣлый амбаръ обрушился на нее. "Не выходи”, — прозвучалъ отвѣтъ Старца. "Не выходить?” — удивилась подруга Агриппины. Она была первой на всѣхъ праздникахъ и гуляньяхъ, хорошо плясала и пѣла, а здѣсь вдругъ схимонахъ не благословляетъ ея бракъ.

Не послушала женщина Старца и вышла замужъ во второй разъ. Второй мужъ тоже скончался. Затѣмъ послѣдовало третье замужество, но и третiй мужъ умеръ. Остался лишь оть послѣдняго брака мальчикъ. Сынъ очень любилъ свою мать, жалѣлъ ее и всячески помогалъ. Наступилъ грозный 1941 годъ. Юноша ушелъ на фронтъ и вернулся домой уже безъ ноги.

Лишь послѣ третьяго замужества подруга Агриппины осознала наказанiе Божiе за непослушанiе. Теперь ее, какъ и раньше, звали на гулянья, но она отказывалась, говоря: "Я грѣшница, должна вкушать лишь одну просфору и святую воду въ день, а не ходить по праздникамъ и тѣшить народъ”.

4. ГОНЕНIЯ

Неумолимо приближался день разлуки братiи монастыря. 1929 годъ. Безбожники ступили на территорiю святой обители. Для Отца Максима съ этого момента начался новый перiодъ испытанiй.

Вотъ что разсказала про этотъ страшный годъ жизни Схимонаха жена одного изъ участниковъ разгона монастыря Солопова М. П.

"Еще до волненiй, дѣвушкой, я была у О. Максима, и онъ мнѣ сказалъ: "Выйдешь за невѣрнаго, но обратишься къ Богу, Онъ не оставитъ тебя”. Я очень удивилась въ тотъ моментъ этимъ словамъ. А черезъ нѣкоторое время, дѣйствительно, вышла замужъ за молоканина. Мой мужъ, желая оклеветать О. Максима, покрыть позоромъ его имя, подбросилъ въ келью Старца женскую кофточку. Начался судъ. Но Господь за это злодѣянiе наказалъ моего мужа — онъ погибъ на войнѣ. Я же обратилась къ вѣрѣ”.

1929 годъ разлучилъ О. Максима съ любимой имъ братiей. Очень трогательно было прощанiе насельниковъ монастыря. Монахи въ тотъ скорбный часъ всѣ собрались въ церкви и, слезно помолившись Богу, попросивши другъ у друга прощенiя, разошлись по мiру. За стѣнами святой обители ихъ ждали новые искушенiя.

Схимонахъ Максимъ второй слѣва съ игуменомъ и братией-схимниками.

5. ССЫЛКА ВЪ САМАРУ

Бузлукъ. Атаманова гора.

Послѣ суда, О. Максимъ былъ приговоренъ к тремъ годамъ концлагеря, отбывалъ наказанiе в Казахстанѣ, былъ въ ссылкѣ въ г. Алма-Атѣ. Оттуда въ 1933 г. онъ вернулся въ Самару, гдѣ въ маленькомъ домикѣ около пристани онъ поселился со своей сестрой Татьяной, у которой къ тому времени было двоѣ дѣтей. Ея младшая дочь Марiя въ 1932-3 годахъ работала на фабрикѣ города Самары и жила вмѣстѣ съ матерью и дядей.

Въ Самарѣ къ Схимонаху Максиму, какъ и раньше, приходили вѣрующiе. Среди нихъ былъ врачъ, образованный интеллигентный человѣкъ, который часто бесѣдовалъ со Старцемъ. Однажды онъ спросилъ у Отца Максима:

— Что это за дѣвушка живетъ у Васъ въ домѣ?

— Это моя племянница Маня.

— Племянница... А у меня есть сынъ. Хорошо бы ихъ сосватать.

Въ скоромъ времени врачъ привелъ въ домъ Схимонаха своего сына, юношу, видно, скромнаго, нѣбольшого ростомъ.

— Ой, дядя, пускай онъ еще немного подрастетъ, — увидѣвъ жениха, усмѣхнулась Марiя.

— Выходи. Онъ послушный. Положишь на его плечо руку, онъ и будетъ все дѣлать, какъ ты захочешь. А большой-то, Маня, нехорошiй будетъ, — упрашивалъ О. Максимъ племянницу.

Что тутъ подѣлаешь? Не по душѣ пришелся ростъ сына врача молодой красивой стройной высокой Марiи. Но отказъ дѣвушки не нарушилъ теплыхъ отношенiй врача съ О. Максимомъ. Именно этотъ благодѣтель Схимонаха въ скоромъ времени, по Божьему промыслу, далъ рекомендацiю Марiи и она поступила работать на военный заводъ. Во время голода здѣсь давали хорошiе пайки, которые помогали Схимонаху и его сестрѣ въ трудныя минуты.

Не одинъ разъ въ домикѣ О. Максима проводили обыскъ. Все претерпѣлъ Старецъ, подкрѣпляемый Божiей благодатью.

Въ 1935 году Марiя вышла замужъ и покинула военный заводъ, ибо избранникъ ея былъ изъ числа раскулаченныхъ, не внушавшихъ довѣрiя правительству людей. Семейная жизнь ея была трудна, много горя испытала она по винѣ своего высокаго, какъ и предсказалъ Схимонахъ, мужа. И пройдя до конца путь совмѣстной жизни, она съ глубокимъ вздохомъ вспоминала минуты, когда Схимонахъ предлагалъ ей выйти замужъ за сына врача.

6. БУЗУЛУКЪ

Въ 1936 году въ г. Бузулукѣ не безъ помощи вѣрующихъ, знавшихъ и почитавшихъ О. Максима, былъ купленъ домикъ, гдѣ поселился Схимонахъ вмѣстѣ со своей сестрой. Домъ былъ деревянный, съ небольшимъ огородомъ. Одна изъ зальныхъ комнатъ была отведена О. Максиму.

Онъ очень много молился. ‛У него такъ былъ разработанъ позвоночникъ, что, кладя поклоны, О. Максимъ не сгибалъ колѣнъ, но касался головой земли‛, — свидѣтельствуетъ Солопова М. П.

Часто можо было увидѣть картину: сидитъ Схимонахъ, сидитъ неподвижно, только пальцы передвигаютъ узелки четокъ. Длинныя были четки, въ 500 узелковъ. Пройдетъ онъ кругъ, соберутся четки на его колѣняхъ, опять броситъ Старецъ одинъ конецъ ихъ на полъ, и вновь побѣгутъ узелки въ его рукахъ.

А порой онъ сидѣлъ такъ, что казалось, будто сонъ одолѣлъ его.

— Да ты лягъ, дядя, — скажетъ, бывало, племянница О. Максиму.

— Такъ надо, Маня, — отвѣтитъ Старецъ.

Вѣсть о томъ, что Схимонахъ Максимъ поселился въ Бузулукѣ, быстро разпространилась въ кругахъ вѣрующихъ. Снова къ Старцу начали приходить люди, надѣясь на его молитвенную помощь. Въ памяти многихъ сохранились исторiи о чудесномъ проявленiи прозорливости Старца и силѣ его молитвы.

Однажды житель села Суриково Курманаевскаго района Савиловъ М. М. гналъ съ ярмарки изъ Уральска коровъ. Путешествiе, казалось, проходило благополучно. Но, вернувшись домой, хозяинъ обнаружилъ, что одна изъ коровъ пропала. Несчастье-то какое! Загрустилъ Максимъ Михайловичъ. Да и какъ здѣсь не печалиться! Всякая скотина, своими руками выкормленная, выращенная, дорога сердцу.

Такъ со своимъ горемъ отправился онъ къ Старцу. Пришелъ и разсказываетъ:

— Вотъ, Отецъ Максимъ, наторговался. Пропала у меня коровушка-кормилица.

— Не печалься, — отвѣтилъ на эти слова Схимонахъ. — Отправляйся въ село (и указалъ названiе) и въ томъ-то дворѣ (назвалъ домъ) найдешь свою коровку.

Добравшись до указаннаго села, Савиловъ дѣйствительно нашелъ свою скотинку.

Въ томъ же году тяжело заболѣла духовная дочь О. Максима, Ольга Долгушина. Нѣсколько дней уже была прикована къ постѣли. Недугъ сковалъ ея все тѣло, и силъ не хватало поднять даже голову. Сердце бѣдной женщины сжималось отъ боли, когда она видѣла чумазой и растрепанной свою маленькую дочурку Манюшку, моющую грязные полы комнаты. Мужъ, не зная чѣмъ помочь своей женѣ, рѣшилъ отправиться за совѣтомъ и благословенiемъ къ О. Максиму. На телегѣ Иванъ довезъ больную до Схимонаха.

Старецъ подалъ своей духовной дочери просфоры и святую воду и благословилъ: ‛Вотъ будешь каждый день пить святую водичку и кушать по одной просфорѣ, и Господь поможетъ... Все пройдетъ‛. Вернувшись домой, Ольга почувствовала въ своемъ тѣлѣ силы, начала передвигаться по дому, подмела полы. Черезъ нѣсколько дней болѣзнь окончательно оставила рабу Божiю.

7. АРЕСТЪ

Бѣжали дни, недѣли, мѣсяцы. Вѣсна 1937 года въ жизни О. Максима оставила особый отпечатокъ.

— Ѳеклуша, ты мнѣ такъ нужна, останься, — упрашивалъ Схимонахъ въ одинъ изъ весеннихъ дней свою вторую племянницу, прiѣхавшую провѣдать мать и дядю.

— Не могу, Отецъ Максимъ. Кто же выгонитъ корову, коль не я? — и въ тотъ же день уѣхала къ себѣ домой въ Сорочинскъ.

— Вотъ искушенiе-то какое!

Къ вечеру О. Максимъ сказалъ сестрѣ:

— Собери мнѣ бѣлье... Нужны чистые носки.

Видно было, что Старецъ куда-то собирался.

— Ты куда жъ, братецъ? — спросила она.

— Такъ нужно, Таня.

Вскорѣ ночь своимъ чернымъ крыломъ покрыла весь городъ. Татьяна Георгiевна легла спать. Въ часъ или два ночи въ окно постучали.

— Вставай, Таня, за мной пришли, — разбудилъ Старецъ сестру.

26-го Iюля 1937 года его арѣстовали.

Ночная мгла скрыла удаляющiеся фигуры. Прохлада, ворвавшаяся въ комнату, какъ бы возвѣстила о томъ, что домъ уже никогда не увидитъ въ живыхъ О. Максима. Такъ Старецъ былъ взятъ подъ арестъ.

Тюрьма, въ которую заточили О. Максима, называлась въ народѣ "пересылкой”. Здѣсь томились въ ожиданiи приговора, приказа свыше люди, объявленные врагами народа. Этотъ Бузулукскiй острогъ протянулся отъ моста до городскаго кладбища съ часовней Всѣхъ Святыхъ. Высокiе огражденiя скрывали отъ глазъ прохожихъ все происходящее въ тюрьмѣ. А часовые съ угловыхъ вышекъ постоянно слѣдили за тѣмъ, чтобы ни одинъ постороннiй не проскользнулъ незамѣченнымъ въ "пересылочный пунктъ”, не нарушилъ его мрачной тишины, натянутаго спокойствiя. Свиданiя съ задержанными были рѣдкими. Иногда, попавъ въ очередной разъ за стѣны тюрьмы, родственники узнавали, что ихъ ближнiй переведенъ въ другое мѣсто лишенiя свободы.

До Татьяны Георгiевны доходили противорѣчивые слухи: одни гласили, будто О. Максимъ отправленъ въ село Колтубановка, другiе — будто въ Оренбургъ. Между тѣмъ, Старецъ не покидалъ Бузулука. Случилась, правда, такая исторiя. Группу "заточенцевъ” бузулукской пересылки (въ ихъ числѣ и О. Максима) должны были поѣздомъ отправить въ въ другую тюрьму. При посадкѣ начальникъ поѣзда увидѣлъ, что Схимонахъ опредѣленно слѣпъ, и отказался везти его. "Хлопотъ съ нимъ не оберешься”. Такъ и сбылись слова О. Максима, сказанные сестрѣ передъ арестомъ: "Я никуда свои кости не увезу”.

Какъ-то начальникъ тюрьмы пришелъ въ камеру къ схимонаху Максиму и чуть не плачетъ: жена при смерти, что дѣлать? Узникъ подалъ ему кружку съ мутнымъ тюремнымъ пойломъ: "Возьми этотъ чай, пусть попьетъ, и она у тебя выздоровѣетъ”. Начальникъ тюрьмы возразилъ: "Да эти помои тебѣ только что принесли!..” Монахъ отвѣтилъ: "А я ихъ благословилъ”. Попивъ этого чаю, жена начальника тюрьмы выздоровѣла.

По словамъ М. Солоповой, на допросахъ его избивали до крови, но такъ и не заставили его признаться въ участiи въ контрреволюцiонной деятельности. 1-го августа 1937 года, тройкой УНКВД Оренбургской области за "участiе въ контреволюцiонной фашистско-повстанческой организацiи” схимонахъ Максимъ был приговоренъ къ разстрѣлу.

Тюрьма, въ которой провелъ остатокъ жизни Старецъ, перенесъ послѣднiе страданiя, разполагалась на мѣстѣ Бузулукскаго Тихвинскаго женскаго монастыря, основаннаго въ 1847 году. Въ одной изъ монашескихъ келiй, ставшихъ одиночными камерами тюрьмы, 3-го августа 1937 года послѣ продолжительныхъ издѣвательствъ былъ разстрѣлянъ высокой духовной жизни Схимонахъ Максимъ.

Позднѣе сестра Татьяна Георгiевна вспоминала, что однажды онъ сказалъ, что умретъ въ кельѣ монахини. Такъ оно и случилось.

8. СВИДѢТЕЛЬСТВО СВЯТОСТИ

Когда Старецъ почилъ о Господѣ, а это произошло ночью, по камерѣ разлился удивительный ароматъ. Начальникъ тюрьмы разсказалъ объ этомъ работницѣ судебно-медицинской экспертизы Евфимiи Флагоновой, и добавилъ: "Не простой, а святой былъ человѣкъ”.

Въ ту же ночь въ селѣ Ефимовка Курманаевскаго района въ домѣ Параскевы Семыкиной раздался непонятный звукъ, разбудившiй хозяйку. Освѣтивъ уголъ комнаты, гдѣ находились иконы, она обнаружила осколки стекла. Это разбилась бутылочка, стоявшая около обрзовъ. Ея содержимое растеклось по полу.

"Знаменiе! Скончался Схимонахъ Максимъ”, — пронеслось въ головѣ у женщины, и въ ея памяти промелькнула картина, какъ Старецъ, протягивая флакончикъ, наполненный прозрачной жидкостью, сказалъ: "Когда умру, бутылочка разобьется. Это будетъ знакъ для тебя”.

Для Отца Максима изготовили гробъ (тогда какъ всѣхъ заключенныхъ хоронили безъ гробовъ), въ который постѣлили половину грубаго мѣшка, переданнаго сестрой Татьяной при первомъ свиданiи. Второй половинкой схимонаха накрыли. Похоронили Отца Максима тайно. Никто изъ вѣрующихъ не зналъ точно, гдѣ и когда, до тѣхъ поръ, пока на клиросѣ Всѣхъсвятской церкви однажды не появился мужчина, который разсказалъ, что онъ сидѣлъ въ тюрьмѣ со Схимонахомъ Максимомъ и что послѣднiй передъ своей кончиной сказалъ: "Вотъ мое страданiе и кончилось. Скоро умру. Тебя отпустятъ. На моей могилѣ сразу крестъ не ставь, ибо изъ-за этого могутъ пострадать безвинные люди, которые будутъ приходить ко мнѣ... Потомъ черезъ год-два отправляйся на лѣвый клиросъ храма Всѣхъ Святыхъ и разскажи, гдѣ я похороненъ”.

— Меня, дѣйствительно, скоро выпустили. И, будучи на волѣ, я совсѣмъ забылъ объ удивительномъ Старцѣ. Но въ послѣднее время онъ часто сталъ являться мнѣ во снѣ, вопрошая: "Отчего не говоришь, гдѣ я похороненъ? Почему не ставишь мнѣ крестъ?” Послѣ этого я рѣшился идти въ указанный храмъ.

На могилѣ Старца былъ поставленъ деревянный крестъ съ надписью: "Здѣсь покоится прахъ Схимника Максима. 1863—1937”.

Съ того времени Татьяна Георгiевна прекратила поиски брата. Поѣздки по тюрьмамъ окончились. Надѣжда ея найти О. Максима въ живыхъ почила въ глубинахъ памяти. Тайна исчезновенiя Старца изъ Бузулукской тюрьмы стала явной: душа его обрѣла мѣсто въ иномъ мiрѣ.

Въ 2000 году Тихвинскiй монастырь возобновленъ, сегодня въ сестричествѣ 17 монахинь. Могилка Схимонаха Максима, почитаемаго Бузулукскаго подвижника благочестiя, не пустуетъ, къ ней приходятъ на молитву сестры монастыря, мѣстные жители и многочисленные паломники.

Моли Бога о насъ, дорогой Батюшка О. Максимъ, въ Царствiи Небесномъ.

Составила Анастасiя Дроботъ

9. СЛУЧАИ ПРОЗОРЛИВОСТИ

"Послѣ окончанiя десяти классовъ моя сестра Нина пришла за благословенiемъ къ Схимонаху Максиму на поступленiе въ медицинскiй институтъ. Старецъ, благословивъ Нину, положилъ руку на ея голову. Въ этотъ моментъ сестра почувствовала, будто все ея тѣло пронзило токомъ.

Впослѣдствiи именно медицинѣ, оказанiю помощи больному посвятила Нина свою жизнь. Успѣшно училась въ Ташкентскомъ мединститутѣ, но обученiе пришлось прервать: началась Великая Отечественная война, Нину взяли на фронтъ. Она дошла до Берлина. Была удостоена званiя старшаго лейтенанта.

Послѣ войны работала врачомъ-терапевтомъ въ гор. Бузулукѣ. Затѣмъ, пройдя курсъ рентгенологовъ, врачомъ-рентгенологомъ въ онкодиспансерѣ. Дѣтская больница — послѣднее ея мѣсто работы. "У нее даръ отъ Бога”, — такое мнѣнiе ходило среди людей. Многiе стремились попасть на прiѣмъ знающаго свое дѣло и въ то же время внимательнаго отзывчиваго доктора.

Валентина Григорьевна Циганкова

"Въ селѣ Казанка Бузулукскаго уѣзда жила благочестивая семья. Миръ и ладъ были всегда между супругами Александромъ и Евдокiей. Господь посылалъ имъ дѣтей, но всѣ они во младенчествѣ умирали. Такая кончина была опредѣлена Создателемъ для первыхъ четырехъ сыновей Мрякиныхъ. Великой скорби родителей не было конца. Но въ 1914 году на свѣтъ появилась дѣвочка, которой при крещенiи дали имя Тамара. Мать и отецъ лелѣяли свое дитя, надѣясь, что дочка имъ на радость будетъ жить долго.

Черезъ два года по промыслу Божьему Тамара сильно заболѣла, и смерть уже стояла у ея постѣли. Родители сильно плакали, но были безсильны передъ недугомъ, поразившимъ ихъ дочь. Свекровь тогда, обращаясь къ Евдокiи, произнесла слова, которые остались у послѣдней навѣкъ: "Неужели ты не можешь вымолить у Богородицы свое дитя?” Вѣдь все подъ силу матери. Молись!”

Евдокiя стала со слезами отъ всего сердца, отъ всей души усердно молиться Царицѣ Небесной, прося оставить дочку на землѣ хотя бы до 14-ти лѣтъ.

Заступница усердная вняла мольбамъ скорбящей матери: дѣвочка начала поправляться. Но съ того времени лицо Тамарочки не высыхало отъ слезъ. Никто не могъ успокоить ее. Она плакала, плакала.

"Ты бы сходила въ монастырь къ О. Макарiю. Можетъ, онъ полечитъ дѣвочку или что посовѣтуетъ,” — сказала однажды свекровь своей снохѣ. Молодая женщина прислушалась къ совѣту и отправилась въ Спасо-Преображенскiй мужской монастырь.

"Ай, Едвокiя пришла”, — промолвилъ Старецъ при встрѣчѣ съ несчастной матерью, которая еще не успѣла назвать своего имени и осталась отъ этихъ первыхъ словъ въ изумленiи.

Отецъ Макарiй видѣлъ человѣка насквозь и заранѣе зналъ, кто къ нему придетъ, съ какимъ сердцемъ, съ какимъ горемъ или нуждою.

"Господь вѣдь, Евдокiя, хотѣлъ, чтобы твой ребенокъ умеръ въ младенчествѣ, а ты его выпросила. Хорошо еще, что Богъ далъ тебѣ мысль просить жизни дочери до 14-ти лѣтъ”. Послѣднiе слова О. Макарiя удивили Мрякину: монахъ зналъ, о чемъ она и не говорила ему. Между тѣмъ прозорливецъ продолжалъ: "Ея душа плачетъ, потому что она не сподобилась въ младенческомъ возрастѣ умерѣть. Ей ангельскiй чинъ былъ бы... Вотъ поэтому она плачетъ”.

Слова О. Макарiя сбылись. Родители Тамары наряжали дочурку какъ куклу, но дѣвочка была очень болѣзненная. Черезъ нѣкоторое время Тамарочка перестала плакать. Плачъ смѣнила одышка. Родители, обезпокоенные здоровьемъ дочери, повезли ее къ врачамъ. Дiагнозъ былъ прискорбный: порокъ сердца, дѣвочка будетъ жить, возможно, до совершеннолѣтiя. Много слезъ пролила бѣдная мать надъ больнымъ своимъ ребенкомъ. 9-го Января 1928 г. раба Божiя Тамара въ возрастѣ 14-ти лѣтъ отошла въ жизнь вѣчную”.

Долгушина Надѣжда Ивановна

"Однажды обратился ко мнѣ О. Максимъ съ просьбой купить дровъ, — вспоминаетъ Марiя.

— Да какъ же я привезу ихъ домой? Нѣтъ вѣдь ни лошадки, ни машины.

— А тамъ сами привезутъ, — отвѣтилъ Схимонахъ.

Я удивилась, но все же отправилась выполнять послушанiе. Подойдя къ мѣсту продажи дровъ, увидѣла мужчинъ.

— Я бы хотѣла купить дрова, да не знаю, какъ мнѣ ихъ до дома довезти, — нерѣшительно обратилась я къ продавцамъ.

— Кому доставить?

— Да Отцу Максиму.

— Отцу Максиму! Довеземъ, не безпокойтесь.

Дрова были доставлены, и за перевозку даже копѣйки не взяли.

Въ другой разъ попросилъ О. Максимъ привести изъ храма Семыкину Пашу. Эта женщина состояла во второмъ бракѣ. Первое замужество не удалось. Причиной разлада въ семьѣ явилась нелюбовь свекрови къ снохѣ, всяческое притѣсненiе послѣдней. Тогда еще О. Максимъ предсказалъ Пашѣ: "Не тужи, второй разъ выйдешь замужъ”.

— Какъ живешь? — спросилъ Старецъ при встрѣчѣ съ Параскевой.

Женщина, горько плача, повѣдала О. Максиму о томъ, что мужъ склоняетъ ее къ аборту.

— Не губи младенца. Господь его не оставитъ. Посиди со мной до вечера. А потомъ, какъ придешь домой, скажи, что, молъ, родители не разрѣшаютъ дѣлать абортъ... Да ты не плачь, хорошiй мальчикъ будетъ.

Дѣйствительно, у Паши впослѣдствiи родился малышъ, жизненный путь котораго былъ кратокъ. Будучи еще отрокомъ, онъ почилъ о Господѣ”.

Одна изъ духовныхъ чадъ Старца, Иванова Антонина, разсказываетъ:

"Зашла однажды рѣчь у насъ съ О. Максимомъ о молодыхъ людяхъ. Старецъ говоритъ: "Не твой женихъ... Твой то ли Александръ, то ли Петръ”. Такъ и случилось. Мужа моего звали Петромъ.

При слѣдующей встрѣчѣ Схимонахъ сказалъ: "Жить долго будешь, Тонюшка, до 90 лѣтъ, но твоя жизнь будетъ трудна. Много въ ней будетъ горя, болѣзней”.

Послѣ того, какъ мой сынъ (добрый, непьющiй, некурящiй), не поладивъ со снохой, удушился, я еле ноги носила. Врачи освободили меня отъ работы, удивлялись, какъ у меня хватаетъ силъ жить. Все перенесла. Вотъ уже 89-ый годъ живу. Еще годикъ остался”.

Марiя Солопова

Въ 1917-18 году группа крестьянъ изъ села Старая Александровка Бузулукскаго района пришла въ монастырь. Среди взрослыхъ мужчинъ былъ 6-лѣтнiй Никита. Отецъ Макарiй принялъ путниковъ радушно. "О, и ты, Никитушка, пришелъ ко мнѣ”, — промолвилъ онъ. Крестьяне очень удивились этимъ словамъ, ибо никто изъ нихъ не называлъ имени мальчика, пришедшаго впервые къ О. Макарiю.

Кириллова Антонина Никитична, дочь Никиты