История края

 Надеинское Усолье в XVII - середине XVIII в. 

Так называемое Надеинское Усолье, местность, занимавшая в XVII в. западную часть Самарской Луки, является одним из самых значимых историко-культурных достопримечательных мест нашей области. Территория Надеинского Усолья на протяжении всего XVII столетия практически оставалась неизменной. Только в начале XVIII в., после перехода к А.Д. Меншикову, границы местности начали размываться. В XVIII-XIX вв. теряется историко-культурная обособленность памятника, целостность. Таким образом о Надеинском Усолье как об едином реально развивавшемся достопримечательном месте мы можем судить только по данным XVII в. 

Надеинское Усолье (или Надеино Усолье) получило свое название от первого владельца -- богатого ярославского предпринимателя Надеи Светешникова. Светешников принадлежал к числу богатейших русских людей первой половины XVII в. Впервые его имя упоминается в связи с действиями первого ополчения, освобождавшего страну от иностранной интервенции. Чин "гостя", полученный Надеей по специальному царскому указу, позволил предприимчивому ярославцу распространить свою торгово-предпринимательскую деятельность почти на всю территорию России. Приказчики Светешникова скупали меха в Сибири, плавили медь в Башкирии, добывали соль в Прикамье и под Астраханью, торговали со Швецией, Ираном, Польшей. Неизвестно, из каких источников пришла к Светешникову информация о возможности заведения соляного промысла на Самарской Луке, однако уже в 1631/32 гг. он получает право на оброчное владение обширными территориями в западной части Самарской Луки. Границы их земель начинались несколько северо-западнее современного с. Усолья (у современного с. Актуши), переходили на левый берег Волги и охватывали значительные массивы в районе Ягодного Яра и современного Тольятти. В окрестностях г. Жигулевска западнее старинной деревни Моркваши ныне слившейся с г. Жигулевском, они вновь переходили через Волгу на Самарскую Луку, пересекали ее по линии Морквашинские вершины -- Брусянские вершины -- устье Брусянского оврага (так называемая, речка Сухая Брусянка), вновь выходили на берег Волги и спускались вниз по течению до современного с. Переволоки; там по узкому перешейку переходили на реку Усу, поднимались вверх по течению до устья р. Тишерека и, наконец, через Кузькин Ключ (где в настоящее время располагается село Кузькино) вновь выходили на Актушу. К этому оброчному владению были примежеваны значительные рыболовные угодья. 

Вся территория Усолья занимала примерно 1,5 тыс. кв. км. В него вошли такие уникальные природные комплексы как междуречье Волги и Усы, знаменитая Переволока, западные остроги Жигулевских гор (так называемые Соляные и Морквашские горы), соляные источники, обширный Муранский бор, значительные степные и лесостепные пространства пригодные для земледелия. 
До начала сооружения Сызрани, Кашпира и других укрепленных пунктов укреплений правобережья в 1680-х гг. Надеинское Усолье являлось крайним пограничьем в Самарском правобережье, вплотную примыкавшим к кочевой степи и лесостепи. Причем границы уже освоенного и защищенного ареала сельскохозяйственных поселений Среднего Поволжья находились намного севернее и северо-западнее, так что Надеинское Усолье вместе с другими населенными пунктами Самарской Луки оказалось как бы островом в кочевом пространстве степи. 

В местной краеведческой литературе (и даже в центральной) получило распространение суждение о том, что соляной промысел на Самарской Луке, как крупное промысловое предприятие, был заведен купцами Строгановыми, в начале 80-х гг. XVI в. В качестве основания для такого суждения приводится текст, содержащийся в одной из сибирских летописей грамоты царя Ивана Васильевича, в которой он жалует братьев Строгановых за сибирский поход и присоединение Западной Сибири "Большой и Малой Солью на Волге". Вот в качестве этой "малой соли" и подразумевалось будущее Надеинское Усолье. Нужно сказать, что вдумчивые исследователи строгановского предпринимательства, такие как А.А. Введенский, после серьезнейших архивных изысканий вынуждены были признать, что никаких данных о предпринимательской деятельности Строгановых в районе Самарской Луки им обнаружить не удалось. Да и текст самой летописной грамоты вызывает сомнения. Скорее всего, по поручению Строгановых, он был придуман в качестве оправдания их участия в организации похода казачьей вольницы. К тому же под Большой и Малой Солью подразумеваются вполне реальные соледобывающие промыслы соли на Волге, а именно, пригороды Нерехты. Позднее, уже в 1614 г. во время мятежа И. Заруцкого на устье Усы строил острожек стрелецкий голова Гордей Пальчиков. Однако ни о каких промыслах соли, принадлежащих Строгановым, а тем паче о населенных пунктах, он не сообщил. Документы, посвященные начальной деятельности приказчиков Надеи Светешникова "под соляными горами" вполне ясно дают понять, что заведенные здесь купцом-промышленником крупный промысел и постоянные поселения, основывались на пустынном месте, а переведенные и принятые крестьяне и мастеровые являлись первыми постоянными поселенцами этой местности. Таким образом, в споре за пальму первенства освоения этих пустынных мест между двумя династиями именитых русских гостей -- промышленников побеждает Надея Светешников. 

Оборонять себя жителям Усолья помогали укрепленные городки, выстроенные рядом с промыслами, и уникальные природные условия. И все же население купеческого владения жило в более опасном районе, чем селяне более восточных территорий Самарской Луки, значительно лучше защищенных излучиной Волги. 

Получив Усолье, Надея Светешников предпринял энергичные меры для его освоения. В первую очередь он позаботился о переводе населения из своих владений в Соли Камской, Костроме и т.д. Кроме того, в Усолье "за льготу" селились гулящие люди, беглые, "вольные", которыми так богата Волга. Уже в середине 30-х гг. XVII в. был оборудован соляной промысел, а рядом с ним устроили слободы и соорудили хорошо вооруженный городок. Все эти поселения и промысловые предприятия занимали сравнительно небольшую локальную территорию "под горами", несколько северо-восточнее современного расположения Усолья (эта местность "под Белым камнем" ныне затоплена водами Куйбышевского водохранилища). 

В середине 40-х гг. XVII в. Надея Светешников запутался в долгах с казной, и, несмотря на все свои очевидные заслуги перед правительством, поставлен на правеж. Собрать вовремя деньги не удалось, промышленник не выдержал наказания и умер. В 1646 г. Надеинское Усолье в было отписано государству. В Самарский край приехали приказные люди составить описание промысла. Судя по данным описных книг, в Надеинском Усолье в 1646 г. насчитывалось 108 взрослых мужчин (без духовенства). 
Из них 33 пищальника занимались охраной владения, 30 крестьян было занято в сельском хозяйстве, 28 бобылей и 13 работных людей работали на соляном и рыбном промыслах, а кроме того специально были выделены такие квалифицированные специалисты, как городельщик, часовник, скотник и неводчик. Все население Надеинского Усолья жило в небольшой слободке под защитой расположенной южнее, ближе к степи небольшой крепости. 

Первым "архитектором" Надеинского Усолья был дворовый человек Надеи Игнат Кириллов, "харчевник". Он-то и построил вокруг усадьбы крепость. Сама усадьба, где жили приказчики, представляла собой небольшое подворье с горницей на подклетях и бревенчатыми сенями. Рядом располагались службы -- баня, "изба хлебная", поварня, амбары (3), ледник, две избы, где жили слуги и работные люди. В усадьбе была устроена небольшая деревянная церковь во имя "нерукотворенного образа" Богородицы Казанской и Климента Папы римского. Рядом с церковью располагалась колокольница, представлявшая собой сооружение из 4-х сосновых столбов, на которых висело 6 небольших колоколов. К колоколам были "приведены часы боевые с четвертьми". Игнат Кириллов окружил господскую усадьбу палисадом - "острогом" с дву--мя воротами и калиткой. За стенами палисада были устроены специальные осадные избы с "обламы и с бойницами и с кровлею". Особые укрепления окружали скотный двор. Поселок, где жило население промысла, также укрывался за валом и палисадом. В самой бобыльской слободке была поставлена башенка из судового леса. Весьма значительным можно назвать вооружение крепости: 16 пушек, 15 мушкетов, 7 самопалов и т.д. По количеству огнестрельного оружия усольский острожек мог соперничать со многими пограничными городами России. Крепость и валы защищали промысловые сооружения от "степи". Варницы находились ближе к горам, под их прикрытием. Попытка начать добычу соли "в степи" за укреплениями кончилась плачевно, варницы разорили кочевники. Судя по летописным и легендарным сведениям бытовавшим в XVIII -- XIX вв. средством предупреждения от нападения кочевников был сторожевой пост, находившийся на вершине горы Караульной (позднее Светелки), возвышавшейся над промыслом. В случае появления отряда ногаев или калмыков караульщики зажигали лагун с дегтем и люди, трудившиеся на отдельных от крепости полях, торопились под защиту стен острожка. 

Весной 1646 г. сын Надеи Светешникова Семен смог выкупить у казны промысел. Однако он вскоре умирает, в семье Светешниковых не остается взрослых мужчин, способных эффективно вести дела, с начала 50-х гг. XVII в. Надеинское Усолье сдается на оброк богатому предпринимателю К. Климшину. В 1659-60 гг. государство выкупает у семьи Светешниковых Усолье за громадную по тем временам сумму в 6500 рублей. При наследниках Надеи Светешникова самарские промыслы продолжали разрастаться. Более чем в полтора раза выросло население. В 1663 - 1664 гг. в селениях Усолья насчитывалось уже 165 дворов: 3 -- духовенства, 3 -- монастырских слуг, 96 -- крестьян, 50 -- бобылей, 12 чувашских и 1 -- мордовский. Вдоль р. Усолки и у подножия гор, рядом с волжской поймой, вытянулась цепочка поселений -- Верхняя, Средняя, Выползово и Нижняя. В устье Шоркинского оврага, в широкой долине между гор, рядом с Волгой появился починок Шоркин. Пятью верстами южнее слобод на окраине Теплого леса чуваши основали свою деревню Теплый Стан. Старый укрепленный городок к этому времени захирел, был заброшен. В конце 50-x начале 60-х гг. был построен новый, поставленный ближе к горам. Недаром старый горок называли "степным". 

Светешниковы не могли освоить и заселить всю отданную им в оброчное владение территорию Усолья. Сельскохозяйственные и промысловые поселения локализовались в районе Соляных гор, ближе к волжской пойме в междуречье Усы и небольшой речки Усолки. Пахотные угодья уходили к югу в "степь", граничили с Теплым лесом и Муранским бором. Все остальные пространства использовались только эпизодически -- для заготовки дров на выварку соли, промысла рыбы, охоты и т.д. Надеинское Усолье при Светешниковых не могло оказывать сколько-нибудь значительного воздействия на демографическую ситуацию, прилегающих территорий, на их освоение. Более значительным было влияние на колонизацию Самарской Луки в это время земледельческо-промыслового владения самарского Спасо-Преображенского монастыря, располагавшегося в юго-восточной части Луки, "под горами". 

В 1660 г. Надеинское Усолье получило нового владельца. Им стал подмосковный звенигородский Савво-Сторожевский (нередко его еще называют Саввин Сторожевский) монастырь. История этой обители в XVII в., особенно во второй его половине, весьма любопытна. Основанный в конце XIV в. учеником и сподвижником легендарного Сергия Радонежского Саввой, монастырь едва ли не середины XVII в. был небогат, малолюден и не играл сколько-нибудь заметной роли в духовной жизни страны. 

При Алексее Михайловиче монастырскому клиру удалось войти в доверие царской семьи, в том числе и самого государя. Обитель на Сторожевской горе стала любимым местом богомолья для царского окружения, фактически летней резиденцией. С этого времени богатства братии растут в геометрической прогрессии. У обители появились приписные монастыри, многочисленные села и деревни, вотчины в самых различных уездах страны, в том числе и Надеинское Усолье. Хозяйственными делами монастыря руководил практически сам государь через свои дворцовые приказы. Естественно, что такие "тепличные условия" создавали на местах для монастырских правителей режим наибольшего благоприятствия, ограничивали произвол и вмешательство местных воевод. 

На первых порах Надеинское Усолье досталось монастырской братии в оброчное "безсрочное" владение. Оброчные платежи в государеву казну с соляного промысла составляли 496,5 руб. в год "против большого окладу, как было на откупу у Киприяна Климшина". Значительный доход приносили государству пошлины с производства соли, в отдельные годы доходившие до 150 рублей, а также оброчные платежи за использование рыбных ловель. Сборы оброка и пошлины, надзор за промыслом осуществляли приказчики из Симбирска. Неизвестно сколь аккуратно платил монастырь эти сборы, однако после завершения крестьянской войны под предводительством Степана Разина, старцы все чаще обращались к царю с челобитными, где жаловались на тяготы, оскудение промысла и просили снять сборы и пошлины и вообще передать Усолье в вотчину. С начала 70-х гг. XVII столетия начал формироваться новый режим владения промыслом. На него распространилось вотчинное право, были сняты все пошлины и оброчные платежи. Надеинское Усолье изъяли из-под юрисдикции сначала симбирких, а затем и казанских воевод. Оно стало управляться непосредственно из Москвы. Владение фактически получило право экстерриториальности, многочисленные тарханные привилегии. Промышленники Надеинского Усолья, посылавшиеся для управления промыслом из метрополии, вели себя вызывающе по отношению к местным властям, принимали беглых, не пускали в вотчину сыщиков. В таком благоприятном режиме вотчина жила до середины - конца 80-х годов XVII в. "Охлаждение" к церковным владениям в 90-х годах XVII в. коснулось и Надеинского Усолья. Вотчина в это время переживала кризис и застой. 
В начале XVII в. правительство Петра I начало срочно изыскивать дополнительные средства для ведения Северной войны. Под жесткий контроль поставили недвижимое имущество церковных собственников. В их владение направили специальных приказчиков, которые фактически явились полновластными распорядителями во всех хозяйственных и финансовых делах. К тому же вскоре центр взял под контроль оброчные угодья в стране: рыбные ловли, соляные и поташные промыслы, бобровые гоны и т.д. Эта мера ударила прежде всего по экономике крупнейших предпринимателей страны -- монастырей, купцов и т.д. Новая государственная политика сказалась на хозяйстве Надеинского Усолья самым отрицательным образом. Упадок промыслового владения стал затяжным. До 1710 г. оно находилось в распоряжении Монастырского приказа и лишь формально числилось за братией Савво-Сторожевского монастыря. В 1710 г. Усолье, как и рядом расположенные Новопречистенская, Черемшанская и другие волости, отошли Александру Даниловичу Меншикову. Надеинское Усолье уже в начале XVIII в. потеряло свои особенные специфические черты, как бы слилось с окружающей сельскохозяйственной и промысловой округой. То, что мы называем "Надеинским Усольем" как особое достопримечательное место со своей специфической историко-культурной ценностью в основных своих чертах перестало развиваться. Поэтому-то мы и завершаем историю этого историко-культурного памятника началом XVIII в. 

Если при Светешниковых Усолье начало формироваться как уникальный центр расселения русского и чувашского населения, его хозяйственной деятельности, то во времена Савво-Сторожевского монастыря произошло окончательное становление его самобытного облика, сложился уникальный для XVII в. тип промыслового и сельскохозяйственного комплекса на территории Самарско-Симбирского Поволжья. Рассмотрим более внимательно этот период в истории местности. 

В 60-x начале 70-х гг. монастырские власти не уделяли должного внимания развитию Надеинского Усолья. Промысел, доставшийся монастырю в виде царского подарка, являлся для него второстепенным. Главный центр производства соли и добычи красной рыбы монастырь пытался создать в Прикамье, где он владел значительными участками земли и камской акватории. Возможно, монастырские власти были неопытны или местность и природные условия не благоприятствовали хозяйственной деятельности, но солидного промыслового центра на северо-востоке создать не удалось. Это обстоятельство окончательно выяснилось только в конце 60-x начале 70-х гг. До этого времени Надеинским Усольем старцы монастыря интересовались пока постольку-поскольку. Его сдавали в оброчное пользование другим промышленникам, тому же Киприяну Климшину. Отчасти здесь хозяйничали монастырские старцы промышленники, курировавшие прежде всего камские промыслы (Самуил Савинский и другие). Владение находилось под контролем приказчиков из Симбирска. Они распоряжались промыслом, а на устье Усы, рядом с новопостроенной деревней Жигулевкой, в конце 60-х годов даже устроили государев рыбный двор. Несмотря на разноголосицу в управлении даже в эти годы промысловое владение постепенно расширялось, устраивалось. Увеличивалось население, появились новые селения. В конце 60-х годов рядом с устьем Усы, в овражной долине за Усинским курганом, на берегу Волги была основана новая деревня Жигулевка. Возникла она, по всей видимости, на месте старинного рыболовецкого стана. Симбирские власти утверждали, что Жигулевку основали беглые крестьяне из Симбирского уезда и поэтому всех жителей необходимо вернуть назад к их прежним владельцам. Промышленники монастыря выдвинули иную версию. По их словам, на месте деревни всегда находились рыболовные ватаги монастыря и вот как раз рыбные ловцы по указу монастыря и основали деревню. Скорее всего, истина лежала где-то посередине. На наш взгляд, основателем деревни, одним из первопоселенцев, давшим ей имя был коренной (то есть еще "светешниковский" житель промысла) "Семка Жигуль" из Устюга Великого (или его потомки). 

Основание Жи(е)гулевки, Жи(е)гулей или Жи(е)гулихи (с переменными гласными и-е) положило начало освоению жителями Надеинского Усолья территорий к востоку от Усы, то есть собственно "малой" Самарской Луки. 

В те же 1660-е годы продолжилось заселение местности в районе Соляных гор и Муранского бора. Под Теплым лесом появилась первая чувашская деревня Теплый Стан или, как она впоследствии стала называться, Старый Теплый Стан. Кроме русских основное население Надеинского Усолья составили именно чуваши. Мордовские дворы составляли редкое исключение. Впоследствии, когда старожилов чувашей спрашивали, когда же они появились здесь, они отвечали, что пришли "издавна, еще их отцы и деды живали здесь за Светешниковым". Насколько верна эта формула -- неизвестно. Однако, в описании Надеинского Усолья 1663 года чуваши не фигурируют. В отличие от русских селений, устраиваемых на открытом пространстве, удобном для сообщения, заведения промысловых предприятий, земледелия, чувашские деревни прятались в глухих местах, вдалеке от реки, на лесных полянах, на значительном удалении от сельскохозяйственных угодий. 

В середине 60-х годов проплывая по Волге, сделал свое известное краткое описание береговых селений и промыслов Надеинского Усолья западноевропейский путешественник Ян Стрейс. Он видел усольские слободы и соляной промысел, а также рыбачий промысел и недавно отстроенную деревню в устье р. Усы, то есть Жигулевку. 

Во время восстания Степана Разина Надеинское Усолье стало одним из главных эпицентров, местом скапливания сил восставших. Выгодное стратегическое место Усолья, как едва ли не последнего плацдарма для наступления на Симбирск и укрепления Симбирско-Корсунской и Закамской черт, обуславливало появление здесь повстанческих отрядов. Воеводы, защищавшие Симбирск и города засечных линий, не рисковали уходить так далеко от своих баз. Поэтому, после очередного разгрома, повстанцы уходили вниз по Волге в усольские слободы. Так было после разгрома основных сил Степана Разина под Симбирском, так получилось и после неудач второго подхода разинцев вверх по Волге летом 1671 г. под предводительством Федора Шелудяка. Причем, сравнительно небольшое по тем временам население усольских слобод ухитрялось "принимать" крупные отряды разинцев численностью от 500 до 2000 человек, Неизвестно, останавливались ли в Усолье Степан Разин или Федор Шелудяк, но вот имя одного из крупных разинских атаманов Ромашки Тимофеева настолько глубоко запечатлелось в памяти местных жителей, что спустя десятилетия после завершения разинского движения переписчики со слов местного населения фиксировали в межах и гранях дорогу "проклятого вора Ромашки". Население Усолья практически полностью прешло на сторону Разина. К крестьянам и работным людям присоединились монастырские слуги, священники и даже промышленники должны были сделать вид, что поддерживают повстанцев. Когда осенью-зимой стало очевидно, что разинцы потерпели поражение, жители Усолья во главе с промышленником принесли повинную в Симбирск. Правда, это не помешало им летом 1671 г. принять разбитые отряды Шелудяка. Что происходило с хозяйством промысла в эту бурные годы, неизвестно. Монастырские промышленники и власти Савво-Сторожевского монастыря писали, что из-за событий казацко-крестьянского движения "промысел разорился в конец" и на этом основании просили снять денежные подати. Насколько велико было "разорение", об этом документы умалчивают. Сколько-нибудь значительных военных столкновений на территории Усолья не было. Жители смогли мирно поладить с отрядами повстанцев и в то же время не подвергались и писцовых книгах. В середине 1680-х годов население Надеинского Усолья насчитывало около двух тысяч человек, число дворов приближалось к 300. Это было крупное, хорошо организованное промысловое и сельскохозяйственное владение, полностью организованное промысловое и сельскохозяйственное владение, полностью обеспечившее свои потребности и давшие значительный доход в метрополию. Центром вотчины по-прежнему оставался небольшой район у подножья Соляных гор, в нижнем течении речки Усолки. Здесь концентрировался солеварный промысел, находились крупнейшие поселения, размещалась администрация. Вместо старого "степного" городка Светешниковых на рубеже 50-60-х гг. XVII в. был устроен новый. Он располагался значительно ближе к подножию гор, в 3 верстах от старого, на берегу Усольского озера (ныне затопленного водами водохранилища) примерно в 1,5 - 2,0 км от Волги. Не совсем ясно, о какой крепости старой или новой говорится в отказных книгах Тимофея Коноплева, датируемых 1659-60 г. Коноплев описал деревянный городок с деревянной же церковью "во имя святого нерукотворного образа". Даже по сравнению с временами Светешникова (а может быть в наследство от них) городок был неплохо вооружен. В нем насчитывалось 3 медные и 6 железных пушек, 6 пушек железных "дробовых". В отказных книгах Якова Руднева 1673-74 г. речь шла о новом городке. Он был обнесен деревянным палисадом с 4 башнями по углам, с двумя воротами. За стенами городка находились две кельи, 3 амбара, 3 погреба, изба хлебная и поварня. Рядом располагалась "брусяная" церковь "Николая чудотворца" (?). О вооружении крепости сказано лишь, что на башне была пушка железная. Возможно, что такое скудное вооружение острожка осталось после посещения его отрядами Степана Разина. После поражения восстания городок был переустроен. Местные жители сообщали, что старец Леонтий Моренцев заставлял их заниматься строительными работами, возить камень на церковь. И действительно, судя по описаниям середины 80-х годов XVII в. к одной из стен городка примыкает каменная Преображенская церковь (по всей видимости, одно из первых каменных сооружений в крае) с двумя приделами. За крепостными стенами находилось несколько дворов, хозяйственные постройки, конюшня. Солидными выглядит вооружение: 6 пушек, 30 ружей. Необходимо учесть, что в это время промысел был защищен от внезапного набега защитными сооружениями Сызрани и Печерского. В исторической литературе, на картах обозначающих расположение Сызранской черты, её восточный фланг доводят до Усольского городка и, тем самым, включают его в систему оборонительных сооружений черты. Вряд ли это соответствует истине. Сызранская линия так и не была построена (сохранились только отдельные её укрепления). В её состав не планировалось ввести городок на Усольском озере. В отличие от старого "степного" новопостроенный городок не просто защищал дальние подступы к промыслу, а являлся центром, сердцем усольских слобод. Небольшая слободка находилась рядом с самой крепостью. Два из трех усольских поселений: слободы Верхняя и Средняя соседствовали с Усольским озером и самим городком; третья -- Нижняя находилась ниже по течению реки Усолки. Нижнюю слободу порой называли Выползово. Это название свидетельствует о более позднем ее происхождении по сравнению с двумя другими селениями. В каждой из этих слобод в 80-х годах насчитывалось от 40 до 50 крестьянских, бобыльских и работничьих дворов. По абсолютным размерам и по населению каждое из них уступало только Жигулевке. Общее же количество жителей, их населявших, составляло около половины всего населения вотчины. Позднее, уже в XVIII в., все эти три селения слились в одно и образовали село Усолье. В ближайших окрестностях этого жилого ком-плекса, селениями-спутниками его, являлись д.Шоркин Буерак, в XVIII в. перенесенная ближе к устью р. Усы (ныне д. Березовка), и расположенная 5 км южнее чувашская деревня Старый Теплый Стан. Местность, выбранная для поселения Шоркин Буерак, не благоприятствовала значительному разрастанию населенного пункта. Межгорная долина ограничивала возможности для расширения его территории, сельскохозяйственные угодья и прежде всего пашенные земли находились за горным хребтом и добираться к ним было не так-то просто. На протяжении всего XVII в., в отличие от других поселений Надеинского Усолья, Шоркин Буерак так и оставалась небольшой деревушкой, затерянной в овражной долине, на берегу волжской поймы. В середине 1670-х гг. в ней насчитывалось всего 8 дворов, а спустя десятилетие, по данным писцовой книги 1685-86 г., 18 дворов. Сельские жители в основном работали на варницах и рыболовных ватагах, занимались земледелием. Первое упоминание о слободе-деревне имеется у Я.Стрейса, который писал в 1665 г.:"5 августа мы дошли до рыбачьего поселка, ... там видна река Уса". Следы деревни в настоящее время вряд ли возможно обнаружить. В XVIII в. она была перенесена на новое место, ближе к устью р. Усы и устроена на равнинной местности, примыкающей к восточной оконечности Соляных гор. В XVIII в. это поселение получило новое имя -- д. Березовка. 

В последней четверти XVII столетия крупнейшим селением Надеинского Усолья стало с. Вознесенское, деревня "Жигулевка тож". По переписанным книгам 1678-79 г. в нем насчитывалось 84 крестьянских и бобыльских дворов, по дозорным книгам 1684 г. -- 97 дворов, наконец, в писцовых записях Я. Левашова было обозначено 78 дворов. Такая разноголосица данных обуславливалась крайне негативным отношением руководства вотчины, да и самого населения, к действиям писцов и переписчиков. Любой лишний двор, обнаруженный писцами приводил к возрастанию государственных податей и повинностей, к увеличению тягла. Потому-то, несмотря на разноголосицу в подсчетах количества дворов численность населения стабильно увеличивалась. Количество же человек, населявших один двор, могло внезапно возрасти. В целом, в середине 1680-х гг. в селе насчитывалось около 500 человек обоего пола, что по тем временам представлялось весьма значительной величиной. 

Селение вряд ли оказывало большое влияние на освоение принадлежавшей монастырю западной части "малой" Самарской Луки. Взгляды жителей Жигулевки, монастырских управителей были устремлены, прежде всего, к рыбным богатствам Волги, к соляному производству Усольских слобод. Да и само расположение селения предопределяло такую направленность интересов. Село находилось на краю первой надпойменной террасы, при выходе к Волге мощной овражной долины, у северо-восточного склона Усинского кургана оно занимало прибрежную полосу, тянувшуюся от устья оврага к устью р. Усы. Все равнинное пространство западной части Самарской Луки оказалось за горой, на втором плане. Перед глазами жителей всегда была Волга с её рыбными богатствами. При таком расположении селения крайне неудобно было заниматься сельским хозяйством и, прежде всего, земледелием, так как основные пахотные угодья находились далеко от поселения, "за горой". В XVIII в., когда рыболовство начало отходить на второй план, все недостатки такого расположения проявились с особой силой. Тогда-то село было перенесено за гору, вглубь территории Самарской Луки, где и располагается в настоящее время. От первого месторасположения у подножья Усинского кургана в почве остался значительный по мощности культурный слой, насыщенный остатками дерева, фрагментами керамики, металлическими изделиями и т.д. Первое описание селения приведено в отказных книгах Я. Руднева 1673-74 г. "На устье Усы на берегу Волги реки в деревне Жигулевке церковь божия во имя Вознесения Христова ... около церкви шесть келий, а в них живут старцы. Около монастыря ограда да подле ограды из Симбирска построен государев рыбный двор. А кругом монастыря и рыбного двора крестьянские дворы ..." В середине 1680-х гг. вместо государева рыбного двора был построен монастырский (или государев перешел монастырю), в котором жили посельские старцы, посылаемые из метрополии для управления промыслом. 

Последнее крупное русское поселение в пределах Надеинского Усолья было основано в 1680 г. на переволоке и получило от названия местности имя -- слобода Переволокская или д. Переволоки. Об истории этого селения сказано в особом очерке, Поэтому мы, не давая описания д. Переволоки, остановимся лишь на особенностях его появления. На примере Переволок видно насколько активно монастырские власти занимались освоением стратегически важных для них районов Надеинского Усолья. В районе Переволоки занималась добычей рыбы одна из крупнейших монастырских ватаг -- Переволокская. Местным промышленникам необходимо было создать для нормального функционирования этой ватаги постоянную базу -- поселение с рыбным двором. Монастырским властям пришлось выдержать длительную тяжбу с самарскими воеводами за право распоряжаться в районе перешейка. Только апелляция в центральные приказы помогла решить дело в пользу старцев. В этом соперничестве любопытен один характерный момент. В представлении властей Самарского городка территория Надеинского Усолья ограничивалась только небольшим районом соляных промыслов. Все остальное они рассматривали как ничейную землю и при случае использовали её в своих интересах. Так, например, на Переволоке построили несколько острожков и направляли туда караулы самарских воинских людей. Район Яблоневого оврага считали исконно землей Самарского уезда и поселили там мордовскую деревню. Да и сами местные монастырские промышленники до тех пор, пока самовольные попытки Самары не сталкивались напрямую с их коренными интересами, не реагировали сколько-нибудь резко на такие поползновения. Соблюдался некоторый нейтралитет. Тяжбы возникали или в конкретных случаях (из-за Переволок или мордовской деревни Яблонной), или когда самарские воеводы проявляли уж слишком дерзкие попытки захватить монастырскую собственность (воевода Иван Колюбакин в 1693 г. "поселил" своих служилых людей на практически неосвоенных пространствах западной части Самарской Луки, но и эти попытки до конца XVII в. не приводили к успеху. 

Если на формирование русских промысловых селений, облика их важнейших общественных и промысловых сооружений власти вотчины оказывали непосредственное влияние, то процесс чувашского и мордовского заселения территории Надеинского Усолья в гораздой меньшей степени поддавался такой коррекции. В первой половине 1670-х гг. (до 1677-78 г.) на правобережье Усы в районе современного с. Большая Рязань, так называемых "Брусянских вершинах", появился маленький починок в 4 двора выселенцев из Старого Теплого Стана. К середине 80-х гг. в деревне насчитывалось уже 14 чувашских дворов. Называться поселение стало д. Новый Теплый стан на Брусянском Ключе или попросту Брусяны (не путать с совре-менными Брусянами). Так начала осваиваться территория глубинных районов западной части Самарской Луки. 

В начале 80-х гг. XVII в. переселенцами из Старого Теплого Стана был основан еще один выселок -- деревня Новый теплый Стан на Ногайском Ключе (позднее на его основе возникло с. Шигоны). В основе появлени этого поселения лежит приказ монастырских промышленников. 

Так к 80-м годам XVII в. окончательно сформировался крупный промысловый и жилой комплекс в западной части Самарской Луки, получивший историческое название Надеинское Усолье. 

Из людей непосредственно занимавшихся управлением промыслового владения, несомненно, выделяется фигура соборного старца Савво-Сторожевского монастыря, промышленника Леонтия Моренцова. Моренцов несомненно был рачительным хозяином. При нем конец 70-х начало 80-х гг. укрепления, соляные варницы и другие хозяйственные заведения Усолья были перестроены, промысел приносил значительный доход. Старец не отличался примерным поведением и в предыдущий период своей жизни (например, будучи житенным старцем Ипатьевского монастыря за "слова и действо" он был взят под караул и направлен для исправления в Кирилло-Белозерский монастырь). В оторванном от всего мира Надеинском Усолье Моренцов почувствовал себя бесконтрольным владыкой. Все его дурные наклонности проявлялись самым ярким образом. Он создал себе "гвардию" из местных жителей. Пожалуй, нет такого прест

Источник: http://kuzkino-sch.ucoz.ru/index/istorija_shkoly/0-11